Как справедливо заметил Эдуард Лимонов, подобные стихотворения в настоящее время пригодны разве что для страничек отрывного российского календаря, там им место – красиво и со вкусом [20]. Одно из первых крупных произведений Пушкина «Руслан и Людмила», хотя на страничку календаря не поместится, из той же самой серии произведений, смысл которых прост до такой степени, что называть его произведением со смыслом можно лишь чисто условно. Еще Белинский писал: «Руслан и Людмила» - не больше, как сказка, лишенная колорита местности, времени, народности, а потому неправдоподобная; … по признанию самого поэта, и в наше время не у всякого даже юноши станет охота и терпения прочесть ее всю, от начала до конца. Против этого едва ли кто станет теперь спорить» [4]. А в наше время, кому захочется читать стихотворную вязь, которая покрывает туманом романтизма происходящее в сказке? Уже после прочтения двух страниц, эти бессмысленные и однообразные стихи, похожие на движение иголки в швейной машинке без заправленной нити, способны обескуражить кого угодно.
В большинстве случаев самостоятельных тем и сюжетов у Пушкина не было, ибо писать ему было не о чем, так как знал он только убогую жизнь русской знати в высшем свете и не менее убогую жизнь российского помещика в деревне. Он заимствовал темы в высшем обществе, у декабристов, у государя, у любимой няни, использовал заинтересовавшие его рассказы друзей и исторические работы Карамзина. Но больше всего ему нравилось подражать прекрасным европейским шедеврам, «перелицовывать» их на русский лад. Эдуард Лимонов в связи с этим в упомянутой выше книге даже говорит, что по современным представлениям «Пушкин выглядел бы кем-то вроде плагиатора». Хотя, мне кажется, это заявление сильно преувеличивает эту сторону творчества великого стихотворца, но все же доля истины в нем есть немалая. Художник, когда создает что-то новое, опирается, как правило, на уже известное, чаще всего лучшее, развивает его и таким образом достигает новых вершин. И в этом нет ничего предосудительного. Но в пушкинских произведениях мы не видим развития по сравнению с их западноевропейскими образцами; наоборот, чаще всего мы наблюдаем упрощенные и потому убогие варианты известного. Пушкинский «Дубровский», хотя и имеет свою сюжетную линию, несомненно, замешан на драме Шиллера «Разбойники», но уступает ей. «Бахчисарайский фонтан» написан в духе восточной экзотики, которая широко присутствовала в произведениях Байрона. «Евгений Онегин» - плохо переписанный «Чайлд Гарольд» того же Байрона, только упрощенный его вариант,