о которых говорилось выше. В этих произведениях мы смогли проследить некоторые мысли гениального стихотворца, увидели человека с взглядами обыкновенного плохо образованного помещика, каких было подавляющее большинство в России. Анализ этих произведений со всей очевидностью проявляет образ автора, защитника интересов своего класса помещиков.
Наконец, нельзя пройти мимо, по словам Белинского, «самого задушевного произведения Пушкина, самого любимого дитя его фантазии» поэмы «Евгений Онегин», в которой наиболее полно отразилась личность автора. Пушкин в образе Онегина, хотел он этого или не хотел, показал себя. Бестужев в одном из писем Пушкину писал: «Не думай, однако ж, что мне не нравится твой «Онегин», напротив. Вся ее мечтательная часть прелестна, но в этой части я не вижу уже Онегина, а только тебя». Правда, Пушкин убрал те свои качества, которые расходились с правилами дворянской этики, и снабдил новыми, которые хотел бы видеть в себе, опять ориентируясь на идеальный образ добропорядочного дворянина. В результате получилась кукла-робот с примитивным мышлением. Литературный критик второй половины 19 века Писарев Д.И. в первой части статьи «Пушкин и Белинский» подробно и всесторонне рассмотрел данное произведение [11]. Он делает вывод: «Онегин остается ничтожнейшим пошляком до самого конца своей истории с Ленским, а Пушкин до самого конца продолжает воспевать его поступки, как грандиозные и трагические события». Согласна буквально с каждым словом великолепной статьи Писарева и восхищаюсь его честностью, безупречной логикой и духовной свободой. От себя только добавлю, Онегин - это упрощенный и идеализированный вариант самого Пушкина.
С легкой руки Белинского укоренилось мнение, что поэма «Евгений Онегин», во-первых, народная, а во вторых, является «энциклопедией русской жизни». Правда, доказательство народности он предъявил читателю достаточно странное: «… в ней [поэме] народности больше, нежели в каком угодно другом народном русском сочинении. А между тем это такая же истина, как и то, что дважды два – четыре». А потом на протяжении многих страниц путано разъяснял, что он понимает под «народностью». От его разъяснений в голове не остается ничего определенного. И это не случайно, так как то представление о народности, которое понимается современным человеком, было сформулировано Добролюбовым гораздо позже, только в 1858 году, в статье «О степени участия народности в развитии русской литературы».