Будучи взрослым, уже известным писателем, Пушкин признавался, что ему всегда было легче писать на французском языке, чем на русском. Когда ему нужно было порассуждать, он чаще использовал французский язык. Деловая переписка велась им по-французски. Критические статьи, заметки, черновики, планы произведений также написаны им на этом языке. И дамам он предпочитал писать по-французски. Лингвистический анализ текстов поэмы «Евгений Онегин» говорит о том, что некоторые главы произведения первоначально были написаны на французском языке, а уже затем переведены на русский. На французской литературе он был воспитан больше, чем на русской. «Когда-нибудь должно же вслух сказать, – писал Пушкин Вяземскому, – что русский метафизический язык находится у нас еще в диком состоянии. Дай Бог ему когда-нибудь образоваться наподобие французского (ясного точного языка прозы – т. е. языка мыслей)».
Как известно, Пушкин с одиннадцати лет учился в Лицее в Царском Селе. Барон М.А. Корф, в своих воспоминаниях, так характеризует Лицей в первые годы своего существования: «Лицей был в то время не университетом, не гимназиею, не начальным училищем, а какой-то безобразною смесью всего этого вместе и … смею думать, он был заведением, не соответствовавшим ни своей особенной, ни вообще какой-нибудь цели». Успехи лицеистов были весьма скромны: ни директор, ни инспектор не сумели поставить образование с надлежащей серьезностью, и в результате, по словам того же М.А. Корфа, воспитанники завоевали полную свободу: «Кто не хотел учиться, тот мог предаваться самой изысканной лени, но кто и хотел, тому не много открывалось способов при неопытности, неспособности или равнодушии большей части преподавателей, которые столь же далеки были от исполнения устава, сколько и вообще от всякой рациональной системы преподавания». «Кто хочет — учится, кто хочет — гуляет», - пишет в 1812 году Илличевский. Разумеется, что такая постановка преподавания была верным залогом того, что нестройные и неровные познания Пушкина, вынесенные из домашнего чтения, не только не улеглись в стройную систему, но едва ли особенно обогатились чем-нибудь под влиянием лицейских руководителей: по-прежнему чтение, случайное и несистематическое, воспитывало вкривь и вкось душу юного поэта. В результате обучения в выпускном свидетельстве Пушкина рядом с хорошими отметками по российской и французской словесности, а также по фехтованию, красноречиво стояли «занимался» по истории, географии, статистике, математике и немецкому языку.