По мнению романтиков, поэтом надо родиться, поэт - высшая натура, на его высоком челе лежит печать высокого призвания, процесс творчества составляет великую, непостижимую тайну. Мы ниже рассмотрим некоторые стихотворения великого стихотворца и убедимся, что именно так он и думал. На мой взгляд, это обыкновенное шарлатанство и корысть приписывания себе таких благовидных качеств, которыми не обязательно обладаешь, и присвоение себе права быть мыслителем и непререкаемым авторитетом. На примере Пушкина в данной статье мы неоднократно убеждались, что никакими особыми свойствами, кроме сочинительства и стихотворства, он не обладал, каких-то особых собственных мыслей не имел, а те, которые нам удалось рассмотреть, были, мягко говоря, не интересны. Вообще, у Пушкина «губа не дура»: он – значит, высшая натура, а я – низшая или обыкновенная натура. Остается только удивляться, как это отъявленное шарлатанство одних может до сих пор вызывать трогательную доверчивость других.
Рассматривая тему поэта и поэзии в лирике Пушкина, мы ограничимся двумя стихотворениями «Пророк» и «Поэт и толпа», написанных во второй половине двадцатых годов 19 века. Кажется, совершенно не случайно, Пушкин выбирает для развертывания темы поэта и поэзии излюбленный прием введения неких метафорических образов и использования мифологического языка. Эти образы и такой язык невыносим для тех писателей, которые собираются высказать обществу какие-то вполне определенные ясные и осознанные мысли. Но для тех писателей, которые, подобно Пушкину, более склонны обращать внимание на красоту звуков и «трепетность чувств», нежели на полноту мыслей, метафорические образы составляют незаменимое средство не говорить определенно ничего, а только покрывать все туманом неопределенности. В первом стихотворении перед нами возникает фигура поэта в образе Пророка, во втором – в образе Жреца. Между ними есть что-то общее, так как тот и другой являются посредниками между миром богов и миром людей. Язык богов обычному человеку невнятен. Между миром божественного языка и миром людей с необходимостью возникает промежуточная фигура, в данном случае, Пророка или Жреца, миссия которых сделать ясным и понятным для людей божественный язык хоть в какой-то мере, хоть в какой-то степени, потому что до конца понять всю меру этой божественной идеи, вообще говоря, человеческому уму не доступно. Таким сюжетом поэт сохраняет свою недоступность, свою непонятность, свою таинственность для простого человека. Мы ранее говорили о шарлатанстве поэтов-романтиков.